Негромко напевая что-то жизнерадостное и, несомненно, о большой, чистой и вселенской любви, Франц плюхнулся на любезно предоставленное ему кресло и разок крутанулся, забыв, с каким пафосом он себя носит.  Настроение  порядком зашкаливало и грозило подняться выше облаков. Всему виной нежданно-негаданно появившаяся возможность, как предприимчивые товарищи говорят, и на людей посмотреть, и себя показать. И кого здесь волнует, что практически все реалити-шоу в действительности оказываются банальнейшей промывкой костей, да и мозгов заодно для большего эффекта? Но Бонфуа же широкая наивная душа, свято уверовавшая в личную пользу общественных проектов, якобы направленных на улучшение международных взаимоотношений, и в прочие-прочие макаронные изделия, коими старательно обвешивают наши уши средства массовой информации. Так бесполезно ведь в сто девяносто девятый раз рассказывать сему легкомысленному и доверчивому созданию о коммерческой основе современного телевидения, как, в принципе, и самого общества в целом. Уж если в этой светлой, но, увы, не всегда адекватной головушке возникает  внезапная идея, по последствиям подобная лампочке «Осторожно, кирпич!», то с этим уже ничего не поделаешь. Собственно, так и занесло нас на это шоу. А теперь вот осталась самая малость, фактически невинный, но такой необходимый пустяк. Подумаешь, анкету заполнить. По правде говоря, Франция ненавидел все эти бумажки и всё, что с ними связано, а всех, кто пытался усадить эту, с позволения сказать, творческую и свободную во всех отношениях личность за документы, бланки и прочую никому не нужную макулатуру, он возмущенно называл проклятыми бюрократами.
Блондин по привычке покрутил в наманикюренных пальцах ручку, невзначай подмигнув очаровательной девушке, принимая из её рук листок с вопросами.
И что здесь такого смертельно сложного?
«Франциск Бонфуа» - медленно прописал он каждую буковку, не забывая украшать свой слегка наклонный подчерк аккуратными чёрточками и завитушками. Хотя, спрашивается, к чему эта вычурность? Не торжественную же грамоту подписывает.
Хм-м…возраст? Что за глупый вопрос? Святые Небеса, да кто ж в наше время судит о других по их возрасту? Так-с, ладно, разберёмся.
- А сколько бы дали мне вы, ma cherie?– мурлычащей интонацией поинтересовался француз, кокетливо теребя светлую волнистую прядку.
Впрочем, точного ответа с конкретным числом он так и не получил, зато остался вполне доволен  и собой и наблюдаемым результатом, ибо теряющиеся барышни действуют весьма и весьма вдохновляюще.
А мне-то нечего стесняться, я еще в полном расцвете сил. Не будем сочинять, если есть 25, так значит 25. Но, безусловно, приятно.
- Вы когда-нибудь были в Париже? Приезжайте, я с удовольствием покажу вам нашу столицу,- почти пропел Бонфуа, дописывая в очередную графу «Франция»
Длинные ноги, пышные формы… - всё это, конечно, просто замечательно! – с воодушевлённым видом размышлял блондин, попутно просовывая под столешницу шаловливую ручонку, чтобы пощупать примелькавшуюся сегодня девушку, чьи щёки стремительно приобретали розоватый оттенок. Но человеческая душа прекрасна независимо от пола. А это значит... «Классически бисексуален» - уверенно гласил четвёртый пункт.
Так, почти справился, еще чуть-чуть осталось. А, так это же совсем элементарно! Вино, магазины, привлекательные люди и страны. А вот с нелюбовью сложнее? Как это так? Я всех люблю… Pardonne, это уже из другой оперы. Ладно, пусть будет так: отказы, одиночество, английская еда. Итак, финальный штрих.
Ну, то, о чём мечтает такое государство, как Франция, в комментариях не нуждается, точнее все те возвышенные и метафорические формулировки высоких чувств, которые он умудрился расписать на половину листа. А вот перечень страхов как раз полностью повторял вторую часть предыдущего вопроса, такое вот занятное совпадение.
Франциск был счастлив, что закончил возиться с анкетой. И потому, по устоявшейся традиции одарив девушку розой (откуда у него нескончаемый цветочный запас, это по сей день остается загадкой), он поспешил покинуть помещение. Нет, времени ему вовсе не жалко (кто бы в этом усомнился), тем более, если здесь работают такие замечательные люди, но гораздо лучше вовремя дезертировать, чем снова заполнять какие-нибудь бланки.